 |
 |
 |
 |
Перекресток (избранные главы из книги Анны Ясной и Владимира Чепового)
ГЛАВА № 1
ИНСАЙТ
– Как вы себя чувствуете? – С порога спросил доктор, не отрывая глаз от снимков. «Ну все, приплыли!» – тяжелое предчувствие выстрелом ударило в голову, а по спине пробежал неприятный холодок.
– Нормально! – несколько вызывающе ответил Клим и присел на услужливо пододвинутый ему стул в кабинете. – А что?..
– Хотите что-нибудь выпить?.. Воды там, или, может быть, чаю? – сконфуженно предложил Иван Иванович, явно растягивая время.
– Ну так что, док, жить буду? – проигнорировав вопрос, нарочито бодро спросил Клим, пытаясь поймать взгляд заведующего отделения онкологии.
– Климентий Александрович, – сказал доктор после секундной заминки, – Комплексное обследование, которое вы прошли, позволило нам получить полную картину головного мозга и сделать окончательный диагноз…– Так вот, – он снова взял снимки и, рассеянно покрутив их в руках, опять положил на стол. – Сканирование головного мозга и компьютерная томография выявили у вас опухоль – злокачественную. Поверьте, я до последнего момента надеялся ошибиться...
– Значит, у меня – рак? – задал риторический вопрос Клим, сделав четкое ударение на последнем слове.
– Да.
В воздухе зависла напряженная пауза. Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
– Сколько? – Клим первым нарушил зловещее молчание.– В смысле? – переспросил доктор, протягивая побледневшему пациенту стакан воды.
– Сколько мне осталось? – жестко спросил Клим, сделав глубокий глоток. – Только давайте конкретно и без хождений вокруг да около. Мне нужно знать.
– Этого никто не знает, – глубоко вздохнув, ответил Иван Иванович, – к сожалению, упущено очень много драгоценного времени, и вы слишком долго игнорировали первые симптомы, характерные для начальной стадии. Это же надо было – целый год переносить постоянные головные боли и не обращать внимания на тошноту! Ладно… Будем что- то решать.
– Какая у меня сейчас стадия? – перебил Клим, пристально глядя в уставшие глаза доктора.
– Третья. Вы – достаточно умный и сильный человек, поэтому и сами прекрасно понимаете, что это значит... Конечно, самый оптимальный вариант – это оперативное удаление опухоли. Но биопсия в основном выполняется на ранних стадиях заболевания и после предшествующей ей лучевой или химиотерапии, чего мы не успели сделать.
– Давайте по- русски! – оборвал Клим, меряя быстрыми шагами кабинет заведующего, – то есть, череп вы мне, слава Богу, вскрывать не будете?
– К сожалению, ваша опухоль слишком запущена и очень труднодоступна для полного удаления. Я не готов так рисковать. Клим Александрович, прошу вас, присядьте, пожалуйста, и успокойтесь…
– Да я и так почти покоен! – резко выкрикнул Клим и тут же осекся: – простите, док, просто мне не каждый день объявляют смертный приговор...
– А я вам его и не объявляю! – заявил Иван Иванович, – У вас – молодой и крепкий организм – будем бороться! Значит так, для уменьшения массы опухоли назначим химиотерапию, а затем, для улучшения результатов, попробуем подключить и радиотерапию. С завтрашнего дня начнем вводить вам гормональные препараты, а еще я вам сейчас выписываю кое-какие обезболивающие...
– И яд кураре. Да побольше! – нервно рассмеялся Клим. До него стал доходить смысл происходящего, хотя все это скорее напоминало сплошной кошмарный сон, который почему-то не заканчивался.
– Вот, послушайте. У меня в практике было несколько ярких случаев, – воодушевленно подхватил доктор, явно настроившись на метод оперативной психологической реабилитации. – Так вот. Когда один мой пациент, еще относительно молодой и энергичный человек, узнал, что у него рак, то он тут же полностью потерял вкус жизни. Он немедленно оставил работу, забросил все дела и часами просиживал с отсутствующим взглядом под телевизором. Как ни старались родные и близкие, его ничем так и не удалось заинтересовать – он уже попрощался с жизнью. Этот человек умер через несколько месяцев возле телевизора, и это несмотря на то, что операция и курс радиотерапии прошли успешно.
– И есть совершенно противоположный пример! – быстро продолжил Иван Иванович, поймав кривую ухмылку Клима. – Прогноз относительно выживания и лечения другого пациента ничем не отличался от предыдущего – пожалуй, его случай даже был несколько сложнее… Но! Реакция этого человека на болезнь была совершенно иной. Родион полностью пересмотрел за время болезни всю систему своих жизненных ценностей. Он работал коммерческим агентом: часто разъезжал, вечно куда-то спешил и, по его же словам, у него никогда не было возможности даже «просто полюбоваться природой». Нет, он не бросил свою деятельность. Продолжая активно трудиться, он так перестроил свою жизнь, что ему хватало времени и на лечение, и на работу, и на те радости и приятности, в которых он вечно себе отказывал. И что вы думаете? Он очень быстро и эффективно воспринял весь курс лечения, а через некоторое время симптомы его болезни практически исчезли! Сейчас мы дружим семьями, – с гордостью добавил Иван Иванович.
– К чему вы мне все это рассказываете? – раздраженно спросил Клим, демонстративно застегивая пиджак и приподнимаясь со стула.
– Эффект «плацебо», мой друг, великая вещь! – убедительно произнес доктор, пристально глядя ему в глаза, – Даже официальная медицина признала факт существования чудесного выздоровления, названного «спонтанным», которое происходит в результате каких- то невидимых механизмов или процессов в организме, а точнее, в психике, в подсознании человека. Нужно мобилизовать все свои внутренние ресурсы, и тогда вероятность выздоровления существенно возрастает. Границы ответственности больного простираются гораздо дальше, чем простое следование всем врачебным рекомендациям. Клим, с этой минуты вы должны принять активное участие в борьбе за жизнь и… взять на себя ответственность. Ответственность за то, чтобы проанализировать или даже пересмотреть те из своих представлений и чувств, которые лично вам мешают бороться за свою жизнь. Вы меня простите за эту, может, не совсем уместную лекцию, но жалостью тут не поможешь…
– Я в ней меньше всего нуждаюсь! – отрезал Клим вместо прощания.
******************************************************************
Он шел на включенном «автопилоте». Шел долго и медленно. Куда? Зачем? Он не знал, вернее, не соображал. Первый раз в жизни он не соображал, куда он идет! Хаотичная, сумбурная и беспорядочная работа мозга заглушила острый приступ головной боли. «Какая глупость! Это нелепая случайность! Это не со мной… ЭТОГО НЕ МОЖЕТ СО МНОЙ ПРОИЗОЙТИ!!! НИКОГДА!!!» «Ну ведь произошло! – шепнул внутренний голос не без доли иронии. – А ты думал, что у тебя все чисто и гладко! А вот на тебе, получай – красный стоп – сигнал…»
– Идиот! Жить надоело?! – испуганно выкрикнул водитель, заглушая пронзительный скрип тормозов.
Клим безразлично посмотрел на желтые фары автомобиля, практически уткнувшиеся ему в бок, и совершенно не в тему вспомнил о том, что сегодня ему надо было забрать свой «Джип» со станции техобслуживания.
Надо было... Было надо... – Усиливалось в голове броуновское движение словесных буриме. Да НИЧЕГО уже не надо! И никому он уже не должен. И не будет должен. СКОРО. НИКОГДА.
Клим оказался в глубине старого парка, знакомого ему с детства. Он остановился и вмиг очнулся, как от долгого забытья. Парк дышал тишиной и покоем, не нарушаемыми ни одним посторонним звуком. Остатки золотой осени медленно кружили в свежем воздухе в виде серебристых паутинок, оставшихся от «бабьего лета», и желтых листьев, освободившихся от веток. «В последнюю осень...» – промурлыкало участливое подсознание известную строчку из репертуара «ДДТ».
– А эта осень у меня действительно оказалась ПОСЛЕДНЕЙ! – подумал Клим и вдруг заорал. Это был пронзительный и страшный крик раненого зверя, исходивший из самой глубины его сердца, который в клочья разорвал тишину и осыпался на землю целым ворохом пожелтевших листьев. Где- то вдалеке тревожно отозвались беспокойные вороны и испуганно разлетелись в разные стороны с верхушек деревьев.
Немного отпустило. Когда- то очень давно, еще на заре юности, он таким образом снимал накопленное напряжение – уходил далеко в лес и выкрикивался в пустоту до полного изнемождения, до тех пор, пока не чувствовал полного облегчения и освобождения от негативных эмоций. Он глубоко выдохнул и нащупал в кармане смятую пачку сигарет. Она оказалась пустой. – Вот, черт! – выругался Клим. До спазмов хотелось курить... – Но раз еще остались какие- то желания – значит, я пока жив!
– Ану, цыц! – прокричал он вслух, адресуя команду кипящему от напряжения собственному мозгу. – Последняя, не последняя – какая уже, нафиг, разница? Еще не хватало впасть в сентиментальную дурь и преждевременно вытянуть ноги, как тот нытик возле телевизора!
– Итак. Подводим итоги, – он изо всех сил старался навести относительный порядок в голове. – Мягко скажем, диагноз, конечно, хреновый... Но я пока что нормально функционирую, не утратил способность соображать и действовать. А то, что упустили время для операции... Даже к лучшему! Док сам говорил, что последствия могли быть самыми непредсказуемыми, и лучше прожить отведенный остаток в здравом уме, чем в растительном состоянии.
– Забавно получилось! Еще утром я даже представить себе не мог, что через каких -то несколько часов буду терзать себя вопросом: как провести оставшееся время? Вот она, непредсказуемость жизни… – уже более спокойно подумал Клим, покупая сигареты в ближайшем киоске. От активного движения и людской суеты, царящих за пределами парка, становилось увереннее и комфортнее – он снова погрузился в свой привычный мир и постепенно стал обретать способность думать и анализировать.
– Интересно, а как поступает человек, когда узнает, что его счетчик включен и пронзительно тикает, отсчитывая последние дни, часы, минуты и секунды жизни? – Спросил сам у себя Клим, с наслаждением выпуская в воздух седые кольца сигаретного дыма. – Сколько моделей поведения существует, сколько разных ситуаций! Наверняка, большинство напивается до чертиков и обрыдывает все подушки; кто- то строчит завещание и пишет прощальные письма, кто-то приходит к Богу и проводит остаток своих дней в благоговейном состоянии святого мученика, кто-то напоследок бросается во все тяжкие... Мои действия? Рыдать не буду – это сто процентов, письма писать некому, да и не люблю, а бросаться в тяжкие – их и без того бери, не хочу в этой жизни! Церковь. Идея неплохая, но… Все эти исповеди, причастия и духовные очищения, о которых любит рассказывать мама, дело хорошее, но уж очень далекое от моего мироощущения и восприятия. Хотя, наверное, жаль, что я так и не успел наладить контакты с Всевышним…
Внезапно Клим почувствовал, как с этого момента он включился в азартную игру со Смертью, и она начала его даже забавлять. Он зашел в маленький пивной бар и заказал себе бокал пива – время приостановилось, и ему вдруг захотелось растянуть это непривычное для него состояние «ничегонеделания». Полутемный зал был пропитан застоявшейся смесью перегара и дешевого табака. Толстая и медлительная официантка с сонным лицом лениво смахнула пепел и крошки с барной стойки и поставила перед ним пенящийся бокал. – А пиво то у них – гадость редкая, да и посуда плохо вымыта! – отметил про себя Клим, рассматривая липкие разводы на стекле. Вчера он ни при каких условиях даже не посмотрел бы в сторону подобного заведения, а если бы ему в каком-то ресторане подали напиток не по вкусу.... Но это было вчера.
Клим опять усмехнулся своим мыслям и закурил, чтобы заглушить хорошим табаком прогорклый пивной привкус. Он почему- то вспомнил, как совсем недавно, на его дне рождения, один товарищ провозгласил тост: «Наконец по возрасту ты сравнялся с Христом! Это ко многому обязывает, поэтому желаю тебе завершить дело каждого настоящего мужчины – посадить дерево и вырастить сына. А остальное у тебя и так уже есть!» – Вот я дурак! – подумалось Климу, – говорили же мне: не отмечай такую дату – примета плохая! Так нет же, меня, как всегда, понесло… И что? Дерево так и не посадил, а сына даже в планы не успел включить. Зато домов понастроил – светлая мне память!
Клим отличался завидной способностью быстро собираться в любых экстремальных ситуациях и выпускать наружу всю свою иронию и сарказм, что помогало ему не задерживаться надолго в критическом состоянии. Здесь, конечно, несколько иные обстоятельства, но все же... На удивление, вонючая забегаловка и горькое пиво сослужили пользу – тумблер переключился, сознание прояснилось, и незаметно для себя Клим вернул звук своему мобильному телефону. Кто бы сомневался – куча непринятых вызовов и полученных сообщений! Как всегда, он нужен половине города и его далеким окрестностям. Клим глубоко вдохнул свежий уличный воздух, сбросил с себя остатки оцепенения и уверенно остановил такси.
******************************************************************
– Сегодня у босса аукцион невиданной щедрости! – откровенничала на офисной кухне молоденькая секретарша Лидочка. – Собрание отменил, отчеты не потребовал и меня на час раньше согласился отпустить без своего коронного: «А на каких основаниях?»
– Даже платежки подписал, не глядя! – подхватила главбух Тамара Михайловна, – щось у лісі здохло...
– А вы не расслабляйтесь, девочки, – вклинилась в разговор менеджер по персоналу Ирина, – Не сегодня- завтра этот аукцион быстро закроется! Стальной босс и человеческий гуманизм – понятия несовместимые.
Клим закрылся у себя в кабинете, строго- настрого приказав никого не впускать и не соединять с ним по телефону, по крайней мере, в течение ближайшего часа.
Несколько минут он просто рассматривал в себя в зеркале, как будто бы впервые увидел свое отражение. Да нет, ничего не изменилось… Из зеркала на него смотрел слегка уставший, но очень интересный молодой мужчина: высокий, хорошо сложенный, с тонкими, но волевыми, чертами лица, на котором особенно выделялись очень выразительные глаза – светло- серые, пытливые и пронзительные, как будто бы, держащие все на своем прицеле.
– Говорят, что на онко- больных есть особая печать, – думал Клим, глядя на своего зеркального двойника, – да нет, никаких видимых изменений... пока...
«Печать смерти», – подсказал внутренний голос, и Клим вздрогнул, как от резкого удара. Он отвернулся от зеркала и направился к своему рабочему столу, достав из шкафа начатую бутылку коньяка – в последнее время это было проверенным средством от внезапных приступов боли. Пятьдесят капель приятным теплом разлились по телу, но не освободили его от свинцового давления где- то в глубине головы.
«Все превратится в прах...» – выскользнули из подсознания забытые строки. – Как это? Не видеть, ни чувствовать, ни думать? Страх заботливо укрыл его своим серым покрывалом, и Клим почувствал, как по телу пробегает мелкая леденящая дрожь, пропитывая каждую его клеточку. Он еще не знал, как с этим бороться. Чувство было новым и пугающим, перед которым он ощущал себя совершенно незащищенным и беспомощным, как брошеный ребенок. Он, Стальной босс, президент и полноправный хозяин крупной процветающей компании, название которой у всех ассоциировалось с неминуемым успехом и победой – «Виктория». К этой победе он шел много лет, карьеру начал рано, продвигался быстро и стремительно, поэтому к 33 годам он достиг того, о чем многие в этом возрасте только начинают мечтать. Сертификаты, грамоты, награды... «Лучшая инвестиционно – строительная компания», «Успех года»……
– Твою...! – громко выругался Клим и со всего размаху врезал кулаком в стену. – И это что, тоже все прахом пойдет? Все его успехи, победы, достижения, накопленный капитал... Кому это все теперь нужно, и кому это достанется? Его матери, единственному родному и любящему человеку, которая вряд ли сможет пережить его смерть? Его так называемым замам и помощникам, не вложившим в становление дела ни одной своей извилины, ни частички своей энергии? Или, может быть, все раздать по кусочкам своим любимым женщинам? Так их всех не припомнишь, да и какие они, к черту, любимые...
– Деньги, деньги, капитал...Да при чем тут все это? Не хватает! Чего- то очень важного и главного в жизни, того, ради чего, наверное, и стоило жить; ради чего и теперь стоит бороться...Но что это? Как оно называется и где его найти? – лихорадочно думал Клим, отрешенно глядя на сбитые в кровь пальцы. – Продохнуть бы... Выдохнуть бы полной грудью и сбросить с души тот камень, который навалился на нее и жмет что есть сил. Может, под ним найдется ответ – ЗАЧЕМ НАДО БЫЛО ЖИТЬ?
– Климентий Александрович, Пал Палыч грозится влезть через окно! – плачущим тоном сообщила напуганная Лидочка, робко постучавшись в дверь и вспугнув его тяжелые мысли, – говорит, что неотложное дело – государственной важности.
– Ладно, пусть влазит, но только – через дверь! – недовольно поморщился Клим.
– Ну и что у тебя за горящее дело республики? – зло спросил он, пожав руку исполнительному директору компании.
– С тобой все в порядке? – настороженно переспросил Трухин, вываливая на стол большую пачку документов. – С налоговой проблемы, или наш любимый банк преподнес новые сюрпризы?
– Павел, у меня нет никаких проблем! – отрезал Клим, – а если и возникают, как ты выражаешься, некоторые сюрпризы, то я их тут же решаю. Или ты об этом до сих пор не знаешь? Давай по существу.
– Ладно, ладно, Клим, это я так, к слову… – сконфуженно замялся Трухин, прекрасно зная, что такой прищуренный и стальной взгляд босса не предвещает ничего хорошего. – Просто ты сегодня немного... обеспокоенный.
– Да, я слегка обеспокоен тем, что ты нарушил необходимое мне уединение, – жестко ответил Клим и взял первую бумагу из увесистой пачки. – Я так понимаю, что с «Нептуном» возникли накладки? – спросил он через пару секунд, скользнув взглядом по документу.
– Если это вообще можно назвать накладками! – выдохнул Трухин и моментально покрылся испариной. – Видно, большие проблемы, – отрешенно подумал Клим, уже досконально изучив реакцию своего компаньона на различные ситуации. Когда дело принимало серьезный оборот, плотный и рыхлый Трухин мигом краснел, как рак, и тут же выпускал свой страх в виде обильного потовыделения. Пренеприятная картинка....
– Ну… – Клим настойчиво буравил сталью его прищуренные от испуга глазки.
– Мы проиграли этот тендер! – залпом выпалил Трухин и покраснел еще больше в ожидании взрыва. Клим продолжал молча на него смотреть. Воспользовавшись неожиданной паузой, директор торопливо заговорил: – Климентий Саныч, я знаю, как для тебя, и для всех нас, был важен этот объект, но дело приняло совершенно неожиданный оброт, и ситуация резко вышла из- под контроля. Какая- то крупная западная фирма по гостиничному строительству пронюхала, что на территории Крыма «завалялся» такой лакомый земельный кусочек, и в последнюю минуту перекрыла нашего «Нептуна». Сегодня с утра перезвонил сам Олейник, сказал, что к тебе дозвониться не может, принес свои извинения и, грубо говоря, поставил нас перед «фак’ю». Шкура продажная! Я понимаю, что он на импортные миллиарды купился, а то, что мы с ним уже контракт заключили и по рукам ударили....
– Ну и что? – спокойно сказал Клим, втайне наслаждаясь округлившимися от удивления глазами Трухина. – А где ты сейчас видел, Паша, людей, умеющих хранить силу рукопожатия и слова? Безнадежно, говоришь? Тогда немедленно уладь все вопросы, связанные со строительством, и постарайся чем- нибудь занять и утешить «Астру – Нова», пока еще они не успели настроить себе наполеоновских планов. Да расслабься ты, а то сидишь, как начинающий йог на гвоздях. Теряют больше иногда!
Наверное, если бы в этот самый момент над городом пролетела стая свиней, Трухин удивился бы гораздо меньше, чем от только что услышанного и увиденного. В таких случаях (хотя они случались крайне редко) президент, или Стальной босс, как его называли в кулуарах компании, действовал быстро, жестко и решительно. Он тут же увольнял непригодных сотрудников (неужели его пронесло?), ставил на уши всю компанию и мгновенно начинал действовать, после чего всеми правдами и неправдами оперативно решались любые вопросы. Блестяще владея ораторским искусством и знаниями человеческой психологии, босс всегда умудрялся выйти сухим из воды и разруливать в свою пользу самые тяжелые и запутанные ситуации. – А тут... – ошалело думал Трухин, взирая на президента, напоминающего молчаливого сфинкса на своем пьедестале, – ноль эмоций и, что самое страшное, ноль реакции. Все в компании знали, насколько важна эта сделка для босса: строительство крупнейшего гостинично – развлекательного комплекса «Нептун» на благодатных крымских землях было делом номер один последних нескольких лет их работы. Сколько сделок Клим для этого провернул, сколько переговоров провел, всю крымскую власть, наверное, напоил и накормил… А их дочернее строительное предприятие «Астра-Нова»? Спит и видит себя на «стройке века!» Наверное, это мне тоже все снится! – Трухин лихорадочно пытался найти объяснение столь феноменальному явлению.
– Кстати, Паша, – как ни в чем не бывало и совершенно благодушным тоном сказал Клим, – организуй там наших ребят сегодня на вечер. Давненько мы не отдыхали просто так, по-человечески! Начнем с казино, а там – куда душа попросит. Гуляем до утра – я угощаю!
Трухин окончательно решился дара речи: – У тебя что, какой-то праздник?! – промямлил он, силясь оторваться от стула.
– Жизни! – усмехнулся Клим и хлопнул ошалевшего сотрудника по плечу.
– Ну что? Ты сам вышел, или тебя вынесли? – прямо в коридоре набросился на Трухина осунувшийся от напряжения первый зам Левченко в компании ближайших соратников по служебной лестнице.
– Лева, можешь спать спокойно, по крайней мере, эту ночь, – пробормотал Трухин, пытаясь прийти в себя. – Сегодня нас не увольняют, потому что у шефа намечается грандиозный праздник жизни, на который – дыши глубже – мы все приглашены! Ох, чует мое сердце что-то неладное...Видно, Саныч таким изощренным образом решил организовать корпоративные похороны.
– Значит, «Нептун» ушел под воду, – задумчиво срезюмировал Клим, оставшись один в кабинете и машинально раскладывая бумаги по папкам. Сегодня жизнь открыла для него еще одну, доселе неизвестную, свою сторону. Оказывается, то, что было навязчивой манией долгие месяцы и казалось крупнейшей жизненной целью, может лопнуть за одну секунду, как мыльный пузырь. А для этого Ивану Ивановичу понадобилось произнести всего три слова… «Рак. Головного. Мозга.» – Тут же подсказал услужливый внутренний голос, уставший за последние несколько часов своего бездействия. Клим почувствовал, как на его шее опять смыкаются костлявые и ледяные пальцы СТРАХА, а на голову навалилась тяжелая могильная плита.
– Моя задача номер один – не оставаться наедине со своими мыслями и все силы бросить на работу, даже если придется делать вид, что мне все это по-прежнему не безразлично, – твердо решил Клим, залпом выпивая рюмку «дежурного» коньяка. Но он прекрасно понимал, что как раньше, уже ничего не будет... – Вот как оно, с непривычки бывает: и с «Нептуном» облажал, и Пашку чуть до смерти не напугал… – нервно рассмеялся Клим.
– Кстати, о СМЕРТИ, – тут же подумал он, еще раз заполняя рюмку, – вот не станет меня – и что будет с «Викторией», кому достанется «Астра»? Они же, как мои родные дети – в них столько сил и энергии вложено! Даже доверить и перепоручить некому... – с отчаянием подумал Клим. – Вот достанется им такой слабый и трусливый «отчим», как Трухин, или лицемерный и скользкий Левченко, если ему, конечно, подлый Скорик глотку не перережет; или, того хуже, вообще все развалится... А ведь все это – дело моей жизни! – горько усмехнулся Клим – Хотя что – после драки руками не машут! Сам же и обложился всеми этими хамелеонами и ехиднами, думал, что такими будет легче управлять. Управлять, как оказалось, действительно легче, а вот доверять...
– Эх, Сема, Сема! Как ты был прав! – вслух произнес Клим и поднял рюмку навстречу невидимому собеседнику. – За твою мудрость и прозорливость, мой друг, и за мою смертельную глупость!
******************************************************************
– Ты еще здесь? – сухо спросил Клим, мимоходом выключив орущий на всю громкость телевизор.
– А где я должна быть? – Наночка, очаровательная двадцатитрехлетняя нимфа, освежающая его холостяцкую берлогу последние пол-года, с кошачьей грацией сползла с дивана.
– У мамы. Если я не ошибаюсь, ты давно к ней собиралась. Так вот сейчас – самое время, – не обращая внимание на ужимки подруги, ответил Клим, выбирая в шкафу свежую рубашку на запланированную вечеринку.
– У– у– у, папочка сегодня не в духе! – надула полные губки девушка и подошла к Климу, кокетливо покачивая бедрами, – Опять головка болит? Так я тебя мигом вылечу! – искусительно проворковала девушка, призывно распахивая полупрозрачный пеньюар.
Клим скользнул взглядом по идеальным формам подруги и убрал ее руки в сторону, – Спасибо. Я сам себя вылечу. Ну, и как прошел твой день? – В последнее время Наночкины прелести перестали вызвать у него эротические фантазии, а сегодня она вообще провоцировала плохо скрываемое раздражение.
– Чудесно! – оживилась Нана, – Я наплавалась в бассейне, наболталась с Кирой и нагулялась по магазинам. Шопинг получился просто великолепным – хочешь посмотреть? – спросила девушка, указывая на разбросанные по комнате пакеты внушительных размеров.
– Впрочем, ты меня ничем не удивила и уже не удивишь, – перебил ее порыв Клим: – Забирай последствия своего шопинга и собирайся к маме. Мне нужно побыть одному – всерьез и надолго.
– У тебя кто-то есть? – Красиво татуированные бровки Наны нахмурились изящным мысиком.
– Да, есть…
– Я ее знаю? – Наночка зашипела, как дикая кошка, и пошла в наступление.
– Не знаешь! И не узнаешь еще, как минимум, лет пятьдесят. По крайней мере, я тебе этого искренне желаю, – спокойно ответил Клим, набрасывая на ходу пиджак.
– Дурак! – Фыркнула девушка – Столько не живут!
– В том-то и дело, дорогая! – съязвил Клим и добавил, выходя из квартиры, – свой ключ оставишь у консьержки. И, пожалуйста, давай обойдемся без глупостей и лишних истерик!
– Даже о самочувствии моем не поинтересовалась, ну, хотя бы так, для приличия... – беззлобно отметил про себя Клим, выйдя из парадного. – Хотя... Что тут удивительного? Не у нее же болит!
Он почувствовал заметное облегчение, избавившись от дотошной и настырной подруги. – Это же надо было сделать именно сегодня! Вот он, великий день больших перемен! – подумал Клим без малейших угрызений совести и сел в служебную машину.
******************************************************************
– ...А я уж было подумал – мы тебя теряем! – пробасил хорошо подвыпивший Левченко, по- панибратски обнимая Клима за плечи. – Пашка вышел – сам не свой, все, говорит: каюк «Нептуну», и все мы – под воду! Клим, ты же знаешь, я, если надо, первый в глотку вцеплюсь!
– Давайте лучше выпьем, – предложил Клим, с трудом отрывая от себя прилипчивого вице- зама.
– За что пьем? – спросил захмелевший Васильев, генеральный директор «Астры», который за несколько часов беcпрерывного кутежа в клубе провозгласил все известные ему тосты, но так и не понял истинную причину большого сбора.
– За жизнь, Сергеич, знаешь такое слово – ЖИЗНЬ? – громко сказал Клим, расплескивая содержимое очередной рюмки. Ударная порция алкоголя таки исполнила свою миссию милосердия: вытеснила головную боль, притупила воспаленное сознание и в бешенном ритме смешалась с монотонным клубным шумом. – Иногда бывает очень полезно вспомнить о ЖИЗНИ… Вы когда-нибудь задумывались об этом? Вспомнить, пока она не повернулась к вам спиной...
– Ну, за нее! – подхватил услужливый Левченко, пропустив смысл тоста, и тут же льстиво добавил: – И за наш генеральный мозговой центр – за тебя, босс, за твою неизменную удачу!
– По-твоему, она мне никогда не изменяла? – спросил Клим, близко наклонившись к своему помощнику.
– Кто? – удивленно переспросил Левченко. – Удача? Да тебе никто и ничто не может изменить, Клим! Ты ж у нас баловень судьбы, любимец женщин и фортуны!
– Ох, избавь меня, Лева, от этого приторного пафоса, – Клим почувствовал, как через хмельной туман опять начинает прорываться старое раздражение. Большинство из этих друзей- товарищей – конкретные прихлебатели, лицемеры и трусы...Пьют за его счет и живут за его счет, держа наготове камень за спиной, так, на всякий случай…
– Да, судьба меня действительно балует, – иронично заметил Клим, – она великодушно сократила мое время пребывания в этом болоте…
– Так что, «на коня»? – Трухин по- своему истолковал эту фразу, разливая по рюмкам остатки спиртного.
– Вот именно! – воскликнул Клим, – а это возьми себе на завтрашний чай или жене на цветы, – он засунул ему в карман стопку долларов, выигранных час назад в клубном казино.
– Ни фига себе – сказал я себе! – изрек ошарашенный Павел, рассматривая деньги, – ты это серьезно?... Ну, если для тебя уже штукарь лишний! Правду Лева говорит – везунчик! И в казино с одного раза жирный куш срываешь, и бабки не считаешь...
– Зато я теперь считаю кое- что другое, то, что гораздо важнее, чем эта гнилая «капуста», – но тебе этого пока не понять…
– Ура! «На коня» за нашего ангела- хранителя! – взревел Трухин, шустро переложив внезапно свалившееся на него счастье во внутренний карман пиджака.
– А вот мне бы сейчас действительно не помешал свой собственный ангел, – подумал Клим, облегченно простившись с надоевшей компанией, – этакий персональный хранитель, чтобы укрыл меня своим белым крылом и унес далеко в поднебесье...
«Так, начинается новый приступ меланхолии, – он настороженно прислушался к себе, – но мы его сейчас быстро положим на обе лопатки», – заключил он, и пошатываясь, направился к бару.
– Какой серьезный и одинокий красавчик! – жгучая брюнетка в ярко- красном платье – само олицетворение основных природных инстинктов – свободно подсела рядом за барную стойку, накрыв его дурманящим облаком дорогих духов. – Я не буду возражать, если ты меня чем-нибудь угостишь, – сексуально проворковала красавица, слегка коснувшись его руки роскошным пятым размером, который так и рвался на волю из откровенного декольте.
Клим быстро скользнул взглядом по прекрасной незнакомке и, остановившись на ее нереально больших и алых, как свежая кровь, губах, пробормотал заплетающимся языком: – Поехали! Я тебя дома угощу.
– Как тебя зовут? – спросил он, лежа на кровати и разливая в бокалы прохладное мартини.
– А как ты хочешь? – промурлыкала красотка, профессионально освобождаясь под медленную музыку от остатков одежды, – любой каприз – за ваши деньги!
– Тогда я буду звать тебя... Надеждой! – пьяно рассмеялся Клим, одурманенный изрядным количеством спиртного и нахлынувшим эротическим настроением.
– Нет проблем! Тогда обними свою Надюшку! – искусительно прошептала брюнетка, прижавшись к нему обнаженным телом.
– А я скоро умру! – безразлично сказал Клим.
Девушка отпрянула от него, как ужаленная.
– Да ты не бойся! Это не заразно! – Клим успокаивающе погладил ее по голой спине. – Меня и так уже почти не осталось... Скоро съедят мой мозг, но это не самое страшное...Сначала съели мою душу, потом исчезло сердце... А вот теперь – доедают остатки, и не будет больше – НИ-ЧЕ-ГО!
– Ого! – присвистнула красотка и потянулась за сигаретой. – Всякое видала, а вот живой труп – впервые!
– И что теперь? – отрешенно спросил Клим. Возбуждение исчезло так же внезапно, как и появилось. Он вдруг почувствовал себя крайне глупо и одиноко в смятой собственной постели и в объятиях чужой женщины.
– А как ты хочешь? – спросила красотка, быстро включившись в прерванную сексуальную игру и принимая соблазнительные позы.
– Я хочу – душевно. Понимаешь? Чтобы было – по ДУШАМ!
– Это как? – громко рассмеялась брюнетка. – Ты точно не в себе. Какое отношение имеет душа к сексу?
– Ты права – совершенно никакого, – он нащупал в кармане лежащего на полу пиджака свое портмане и вынул оттуда пачку смятых купюр. – Вот, возьми, – протянул он ей деньги, – и большое тебе спасибо!
– А спасибо за что? – округлила глаза красавица, мгновенно оценив солидную сумму.
– За то, что ты сейчас немедленно отсюда исчезнешь и избавишь меня от бестолковой траты времени, – ответил Клим и широко распахнул окно, запустив в комнату потоки свежего воздуха.
******************************************************************
Хмель быстро рассеялся в чистом воздухе прохладной осенней ночи.
Клим вертелся в кровати, как угорь на сковородке, и тщетно пытался унять сумбурный калейдоскоп событий прожитого дня. Как в немом кино, мелькали рваные картинки: потное, испуганное лицо Трухина, разбросанные бумаги на столе, хищные кровавые губы брюнетки, стая ворон, стремительно сорвавшихся с дерева, бешено вращающаяся рулетка в казино, виноватый взгляд доктора, снимок в его руке...
– Смерть никогда не предупреждает о своем визите! – эхом прогремел внутренний голос, и «кино» оборвалось. С бешеным сердцебиением Клим подскочил к окну и захлопнул его с такой силой, что звонко затрещала плотная рама. Но ОНА продолжала настойчиво просачиваться в его квартиру и в его жизнь отовсюду: из тончайших оконных щелей, из-за плотных штор, из входной двери, из воздуха, из лунного света, проникающего через занавески...
Наконец ОНА проникла в голову и, свернувшись там калачиком, заключила в свои смертельные и тугие объятия его мозг. Его бросило на пол взрывной волной острой головной боли. Он не помнит, как дотянулся до пакета обезболивающих, оставленных на журнальном столике. В глазах так потемнело, что Клим не смог прочитать названия на упаковках, поэтому выдавил непослушными пальцами содержимое первой попавшейся пачки и сразу проглотил несколько таблеток, давясь жесткой оболочкой горьких лекарств.
Держась за стены, он кое- как дополз до ванной и подставил горящую голову под струю ледяной воды. Сознание слегка прояснилось, и он отрешенно наблюдал за тем, как розовые струйки уносятся водными потоками.
– Истеку сейчас кровью и сдохну. Прямо тут. В собственной ванной. Так тупо и бесполезно прожив первый и последний день своей Жизни перед Смертью, – с нарастающей злостью думал Клим, пытаясь унять обильное кровотечение из носа. – А может, ну его? Прогноз и так уже известен. Какой смысл продолжать глотать пилюли, периодически бороться с болью и бегать в больницу для продления агонии? Бессмысленно и глупо. Несколько баночек волшебного снотворного – и все. Полный покой и свобода. От постоянных физических мук и животного страха в ежедневном, ежеминутном ожидании смерти. Страха, который теперь станет его неизменным спутником в течение неопределенного отрезка времени. Свобода от боли, которая, как огромный и ненасытный спрут, распустила свои ядовитые щупальца и распространилась на самый тонкий и невидимый орган тела – на душу, вызывая неимоверные страдания, в сто крат превышающие телесную боль.
Шатаясь, он добрался до кухни и вытряхнул на стол домашнюю аптечку с медикаментами. – Все…Достало...К черту все...Вот оно, мое решение! – Клим дрожащими от напряжения руками высыпал содержимое крупной банки. – Нервновозбудимой Наночке хватало половины такой таблетки, чтобы продрыхнуть целый день крепким сном младенца...
Тишину разорвал пронзительный сигнал мобильного телефона: «Открывай! Эсэмэс пришло!» – Дурацкий зуммер! Давно хотел его поменять, – раздраженно пробормотал Клим, – и что это мне хотят сказать на прощанье?
Или из простого человеческого любопытства, или от неожиданности, он взял брошенный в коридоре мобильник и прочитал следующее: «Дорогой Клим Александрович! Мы готовы к торжественному открытию. Отказ не принимается. До встречи 29 сентября. Твои благодарные друзья. Севастополь помнит и ждет.»
Клим очнулся, как после долгого тяжелого сна и посмотрел на часы: электронное табло показывало 6 часов утра. Он медленно побрел на кухню, машинально включил кофеварку и автоматически перевел дату на настенном календаре: наступило 28 сентября.
– Ну, город- герой! И не спится ему в такое время, – внезапно улыбнулся Клим, – значит, с «Олимпом» все сложилось... – За перипетиями последних месяцев, не говоря уже о недавних событиях, он совсем забыл об этой небольшой услуге, которую он пару лет назад оказал своим севастопольским партнерам – «по дешевке» поделился частью выкупленного земельного участка под строительство нового гостиничного комплекса. – Вот уже и открытие…
– А что? Неплохая идея! – вдруг подумал Клим, не без удовольствия вдыхая аромат своего любимого кофе. – Осень на море, любимые места, искренне благодарные друзья, смена обстановки...Психануть, что ли? – спросил он сам у себя вслух и тут же ответил: – Почему бы и нет? ОНА все равно от меня никуда не денется, а вот я от нее немного отдохну…
Он поднял жалюзи, выпустив на свободу первые солнечные лучи нового дня, налил полную чашку крепкого кофе и сгреб в сторону рассыпанные по столу таблетки.
ГЛАВА №2
ПОСЛАННИК
«Ангеле Божий, хранителю мой святый, на соблюдение мне от Бога с небес данный! Прилежно молю тя: ты мя днесь просвети, и от всякого зла сохрани, ко благому деянию настави, и на путь спасения направи. Аминь»
Молитва Ангелу-Хранителю
По отработанной годами привычке он открыл свой ежедневник. Четверг, 28 сентября. Целомудренно чистый лист бумаги, не заполненный ни единой строчкой, ни одной пометкой на полях. «Позвонить», «сделать», «встретиться»... Впервые за всю историю его плотное деловое расписание потерпело крах и было совершенно проигнорировано скурпулезным хозяином, предоставив ему полную свободу выбора и действий. Просто вчера начался новый отсчет времени в его жизни…
– Ах, да, – поморщился Клим и, захлопнув дневник, отложил его в сторону. – Кажется, в 11 утра нужно быть в больнице на первом курсе терапии, или как там оно у них называется… Перипетии сумбурного вечера и тяжелой ночи, пропитанной страшной болью и бурей эмоций, резко сменились полным безразличием и вязкой апатией.
– Это же надо, чтобы так перекрутило! Как из мясорубки вышел, – подумал он, боясь вспугнуть свое расслабленное состояние, – Что там говорил Иван Иванович? Самым благоприятным фоном для обострения болевых ощущений является неврозное состояние, психическая депрессия и страх. СТРАХ... – холодный осьминог из ночных кошмаров опять зашевелился где-то в глубине черепной коробки и напомнил о своем присутствии горстью разбросанных на столе таблеток. – Не дождетесь! – зло отрезал он невидимому собеседнику и одним махом отправил лекарства в мусорную карзину. – А звучит-то как отвратительно – неврозное состояние… Хорошо еще, что никто не видел этого жуткого приступа позорной слабости.
Утро окончательно вступило в свои права и разыгралось солнечным светом, растворяя золотыми лучами серые тени ночных призраков. Клим с удовольствием принял прохладный душ, смывая с себя липкие остатки пережитого кошмара. – Да пусть оно катится ко всем чертям – больница, работа, обязательства и обстоятельства, включая этот проклятый диагноз! Все. Теперь я никому ничего не должен – только себе, а значит, буду делать то, что мне на самом деле хочется. Наконец-то. В первый и последний раз в жизни. Абсолютно прав был док, когда вещал о личных мотивациях, усилении воли и переключении внимания с болезни на что-то другое, то, что долгое время сознательно игнорировалось и не замечалось.
– К примеру, осень на море – давнишняя и радужная мечта, списанная в категорию нереальных и несбыточных – он вслух подхватил свою мысль, уверенно забрасывая в дорожную сумку необходимые вещи. – Вечная нехватка времени, вечное «некогда» и «надо»...Когда он отдыхал в последний раз? Просто так – без сопровождающих поездки деловых встреч и переговоров? Пожалуй, в ранней юности, – он сам удивился такому неожиданному для себя открытию. – А потом – пошло-поехало, понеслось сумасшедшей канителью: бизнес – деньги – бизнес – сплошная и неразрывная цепочка, добровольно наброшенная крепкой удавкой на шею. «Клим Александрович у нас не умеет отдыхать!» – эта избитая фраза, от случая к случаю с гордостью выдаваемая его сотрудниками, теперь напоминала жалкий комплимент или, скорее, грустный реквием по его собственноручно похороненным желаниям.
Клим быстро, чтобы не передумать в последний момент, набрал на мобильный Трухина, отдал ему распоряжения по работе на ближайшее время и заказал служебную машину. Он не любил поезда, поэтому по возможности всегда отдавал предпочтение скоростным трассам с изменчивой чередой пейзажей за окном автомобиля.
******************************************************************
– Вот это сюрприз! – радостно пробасил на следующий день Маркиросян, заключая Клима в крепкие дружеские объятия. – Вот уж не ожидал – так не ожидал! Значит, все-таки выкроил свое драгоценное время?
Тынгиз Маркиросян – генеральный директор Севастопольской строительной компании, которую с «Викторией» связывали долгие партнерские отношения, принял Клима с характерным восточным гостеприимством, и его рабочий кабинет по мановению руки тут же превратился в волшебную скатерть-самобранку, уставленную дорогими напитками и хорошей закуской.
– Это для меня стало сюрпризом твое неожиданное эсэмэс-сообщение, – сказал Клим, с искренним удовольствием пожимая руку старому товарищу. Севастополь встретил его теплой золотой осенью, ясной погодой и солнечным настроением, отчего на душе стало чуть теплее и уютнее.
– Какое «эсэмэс»? – удивленно спросил Маркиросян, смешно округлив свои густые орлиные брови. – Ты что, дорогой, я не любитель этих детских игрушек – телефон предназначен для того, чтобы по нему звонить, а не письма писать! А вот ты куда пропал? Накануне я долго пытался до тебя дозвониться – и безрезультатно: в офисе тебя нет, мобильный не отвечает. Я просил передать, чтобы ты мне срочно, немедленно перезвонил...– Кстати, – внезапно озарило Тынгиза, и он замер с открытой бутылкой «Хеннесси» в руке, – раз ты мне так и не перезвонил, то как ты узнал, что мы сегодня открываемся?!
– Я же тебе говорю – мне «эсэмэска» пришла, – с не меньшим удивлением ответил Клим, открывая в своем телефоне список полученных сообщений. – Я, конечно, заработался, но из ума еще пока не выжил. Сейчас я найду... Где- то здесь было...– Он лихорадочно терзал мобильный, но кроме навязчивой рекламной информации оператора связи и гневных обвинений обиженной Наночки других сообщений не было.
– Ты будешь смеяться, но мой «вещдок» как в воду канул… – сконфуженно пробормотал Клим.
– Да оставь ты в покое свой телефон! – энергично прогудел Маркиросян, протягивая наполненную рюмку. – Какая уже разница – какой такой «барабашка» тебе это письмо настрочил! Главное – что ты здесь, и будешь мне отдыхать по полной программе, пока полностью не проветришь свои воспаленные мозги.
– А что, видно? – настороженно спросил Клим, испытывающе глядя на товарища.
– Ты имеешь в виду свои мозги? – громко расхохотался Тынгиз. – Так они у тебя всегда были видными – с их помощью даже наш «Олимп» на свет появился! А вот устал ты, похоже, конкретно – иначе бы точно не приехал. Ну, давай, начинай расслабляться и радоваться жизни. Значит, план такой: в шесть вечера торжественная часть, потом – большой сабантуй в честь открытия комплекса, а на завтра у нас намечено грандиозное катание на яхтах, так что ты вовремя, как никогда. Будет все, как ты любишь: море водки, устриц и красавиц!
– Сегодня я полностью в твоем распоряжении, – широко улыбнулся Клим, добровольно сдавшись в плен кипящей и здоровой энергии жизнелюбивого Маркиросяна. – А вот завтра – извини. В последнее время устрицы и красавицы вызывают у меня очевидную изжогу, поэтому я хочу прошвырнуться по другому, более безопастному, маршруту.
– Значит, будем тебя лечить! – изрек Маркиросян и с умным видом подытожил: – Э– э-э, дорогой, совсем плох стал...Ну как на такое может быть изжога? Или у тебя, что с тем стаканом воды, который бывает как на половину полный, так и на половину пустой – в зависимости от личного мироощущения?
– Ладно, ладно, великий мудрец! – засмеялся Клим. – Просто бывают случаи, когда заключенный узник вдруг начинает видеть не привычные тюремные решетки, а звезды, проступающие через них. Так вот, я хочу посмотреть на звезды.
******************************************************************
Голова трещала, как раскаленный пивной котел. – Видно, активные и шумные мероприятия для меня уже тоже остались позади – вместе с привычным укладом жизни, – грустно отметил про себя Клим, проснувшись в стерильно чистом и пахнущем новизной гостиничном номере «Олимпа».
Презентация комплекса растянулась до рассвета, и теперь ему больше всего хотелось получить изрядную порцию свежего воздуха и просто послушать тишину. Он неторопливо собрался и вызвал к себе Ильича – своего неизменного водителя, сопровождающего его во всех командировках.
Слегка помятый после продолжительного банкета водитель не выразил особого восторга от перспективы дальней поездки – солнце спряталось за осенние свинцовые тучи, и в воздухе повисло напряженное ожидание дождя.
– Это моя старая идея-фикс, поэтому – без вариантов, – отрезал Клим, усаживаясь в машину. Сколько раз, будучи в Севастополе, он откладывал эту поездку в «долгий ящик», в глубине души тайно мечтая о том, что однажды – без спешки и гонки – он вернется туда, где много лет назад испытал потрясающее чувство гармонии и покоя. Наконец, это время настало – вот так, быстро и неожиданно…
С давних пор Клим коллекционировал наиболее яркие картинки своей жизни и бережно их складывал в сокровенную шкатулку памяти. Бриллиантом своей коллекции он считал мыс Фиолент – один из самых неповторимых уголков Крыма, расположенный на Гераклейском полуострове в 15 километрах от центра Севастополя в сторону Ялты.
Ему оказалось достаточно одного раза, чтобы на всю жизнь влюбиться в красоту этого дикого, девственно чистого скалистого берега, окруженного прозрачной и хрустально чистой водой Яшмового пляжа. Клим до сих пор не мог забыть то острое ощущение восторга, которое он, семнадцатилетний мальчишка, испытал, стоя на вершине горы и созерцая неземную красоту волшебного царства первозданной природы. Захватывало дух от величия диких скал почти стометровой высоты, громоздившихся над лазурным морем, хаотичного нагромождения серых камней и белого песчаного дна с раскиданными по нему подводными камнями, покрытыми причудливыми морскими водорослями. Это было действительно фантастическое зрелище!
Тогда его особенно впечатлил островерхий утес самого мыса Фиолент, огромный грот Дианы и старинный Георгиевский монастырь, расположенный на самой кромке обрыва. Колоссальная энергетика этого места, абсолютная тишина и благодатное спокойствие манили какой- то великой тайной, разгадать которую он так и не успел.
– Мы все склонны идеализировать и преувеличивать отдельные наши воспоминания родом из детства и юности, – изрек по-народному мудрый Ильич по дороге на Фиолент. – А потом, когда вырастаем и снова возвращаемся туда, где «деревья были большими», то оказывается, что все гораздо проще и примитивнее, чем нам когда-то казалось. В свое время я тоже лелеял старую мечту и просто маниакально хотел снова увидеть известную аллею пальм в Ялте, которая сохранилась в моих детских воспоминаниях как просторная дорога в бесконечность, окруженная исполинскими деревьями экзотической красоты. И что вы думаете? Когда я опять туда попал, уже взрослым и семейным человеком, то никак не мог понять, почему от этих самых обыкновенных, скудных и жиденьких пальм приходят в такой дикий восторг мои дети? Что они видят такого, чего я уже не могу разглядеть в этой жизни? Вот так, все проходит... – вздохнул водитель, останавливая машину возле скалистого утеса на подъезде к Фиоленту. – Да-а-а, а здесь действительно красота неописуемая!
– Скажи мне, Ильич, как иначе можно на это реагировать? – восторженно воскликнул Клим, раскрывая объятия своему сокровенному желанию, наконец воплощенному в реальность. – Фиолент все тот же, просто я стал другим... Слушай, мне нужно побыть одному. Хотя бы несколько часов. Я так давно этого хотел!
Клим отпустил водителя, договорившись с ним, что как только он закончит свою «медитацию», то тут же перезвонит ему на мобильный.
Он подошел к самому краю обрыва и набрал полные легкие пьянящего эфира. Прозрачный осенний воздух был пропитан запахом моря, увядающих трав и тихой грусти, сотканной из незримых аккордов светлой, романтической мелодии. С высоты мыс Фиолент напоминал огромный живой организм, жизнь в котором пульсировала согласно с невидимыми ритмами планеты. Медленно и тихо дышали большие скалистые горы, уходящие далеко за горизонт, шептали заросли кустарников и деревьев; им вторило море, ритмично вдыхая и выдыхая своим белым песчаным животом мохнатые водоросли и причудливые кораллы. Казалось, что природа наслаждается полной гармонией со Вселенной и из разнообразных звуков, запахов и красок слагает торжественный гимн самой Жизни.
Безотчетно повинуясь природному инстинкту, Клим вытянул вверх руки и замер, закрыв глаза. Он превратился в единый слух и ощущение, предоставив полную свободу энергии земли и неба свободно путешествовать по его телу. Через несколько минут он почувствовал, как, подобно пустому и высохшему сосуду, снова наполняется целительной и всемогущей силой, рожденной в высших космических сферах. Эта сила невидимым ключом била из недр земли, уверенно проходила по ногам, струилась по позвоночнику и достигала своей высшей точки где- то на затылке, соединяясь там с небесной энергией и растекаясь приятной волной кругооборота опять по всему телу.
– Как хорошо! – Клим блаженно потянулся и открыл глаза. Только что память тела автоматически воспроизвела одну из забытых техник, которую он практиковал много лет назад, когда в азарте юношеского максимализма упорно пытался разгадать вечный философский вопрос Смысла Жизни. – Ответ так и не нашелся, да и смысла уже нет, – с сожалением подумал Клим. – Обидно…Я скоро навсегда уйду, так и не узнав, зачем я вообще приходил на эту землю. Природа сама подсказывает, что смысл заключается в чем-то большем, наверняка гораздо большем, чем вся эта наша ежедневная мышиная возня под названием «Борьба за выживание» и «Социальная реализация». Никакого успокоения и не малейшего самоудовлетворения от того, что останется после меня. Да и оставаться особо нечему...Ну и что – громкое имя стабильной и успешной компании… Какая мелочь! Иногда мне кажется, что «Виктория» капля за каплей выпила из меня все жизненные соки, вытянула всю энергию и полностью подчинила своей власти. Взаимовыгодный бартерный обмен: я – ей, а она – мне. Я ей отдал самого себя – со всеми своими потрохами и с душой впридачу, а она мне щедро отплатила золотой монетой блестящей карьеры, громкого имени и круглого счета в банке.
Он опять разрешил себе думать о Смерти и даже попытался улыбнуться в ответ этой страшной беззубой старухе, чье зловонное дыхание не развеивалось даже чистым морским ветром и незримо витало вокруг него.
Когда- то на этом самом месте стоял другой Клим – молодой, задорный, дерзкий, полный смелых идей, грандиозных планов, цветных снов и откровенных желаний. Тогда его глаза горели каким- то сильным, внутренним огнем, за что друзья называли его «энерджайзером» и «вечным двигателем» – за неуемную жажду жизни и неутомимые фантазии.
– Батарейка села – криво усмехнулся Клим своим нахлынувшим воспоминаниям, – а былой огонь превратился в холодный металл – в сталь, способную управлять, но не согревать. Наверное, где- то здесь, в этом диком и естественном месте живой природы, я потерял не только ответ на сокровенный вопрос, но и частичку себя...
То ли от передозировки свежего воздуха, то ли от напряженного потока мыслей, нахлынула привычная головная боль и впилась в мозг своими металлическими колючками. Клим слегка пошатнулся и отступил от края обрыва. Приступ шел по нарастающей, поглощая рассудок и вызывая дурманящую тошноту. Жадно глотая прохладный воздух, он стал лихорадочно выварачивать карманы в поисках таблеток, пока его не осенило, что весь комплект обезболивающих был благополучно забыт и оставлен им дома.
Боль становилась невыносимой – казалось, что голову сейчас разорвет на мелкие куски и разбросает по прибрежным скалам.
Он медленно подошел к самой кромке горы и посмотрел вниз, туда, где серый гранит сливался с морской синевой. – Один шаг – и все закончено… – мелькнуло в сознании. – Ни боли, ни мучений, ни томительного ожидания, а главное – этих навязчивых, убийственных, невыносимых мыслей...
– ...Только разбрызганные мозги по камням! – иронично усмехнулся внутренний голос, и Клим непроизвольно содрогнулся от любезно предоставленного ему ужасного видения, выскочившего, как свежее фото из «Полароида»: алая кровь на темном граните, распластанное тело, расколотый череп...
– Опять эта слабость… Проклятое малодушие, которое уже второй раз толкает на «подвиг». – Он крепко протер виски, пытаясь унять сумасшедшую пульсацию, и стал медленно спускаться вниз к морю по самому крутому и опасному маршруту, известному еще с юношеских лет.
– По крайней мере, все произойдет естественным путем! – хихикнул голос, тут же заглушенный шорохом камней, скатывающихся вниз из-под ног.
Конечно, на берег можно было спуститься и по-человечески – буквально в каких-то ста метрах отсюда находилась специальная пешеходная лестница, обеспечивающая туристам безопасный маршрут. Но адреналин рвался наружу и переполнял все его естество – это было негласное соревнование с природой, со Смертью – за Жизнь, а может – наоборот…
Цепляясь за колючие кустарники и срывая кожу с пальцев, нащупывая тонкие выступы на острых камнях и превозмогая пожар в голове, он, метр за метром, преодолевал крутой спуск, пока не оказался на берегу, практически не заметном из-за густого нагромождения скалистых утесов и огромных камней, похожих на гигантские пемзы, как будто бы выброшенные чьей-то сильной рукой на поверхность суши.
Отдышавшись, прямо у своих ног он увидел море. Оно пенилось игривыми волнами, влекло за собой и манило в бездонную глубину. Не раздумывая ни секунды, он поддался внезапному импульсу, сбросил с себя одежду и с разбега нырнул в его объятия, с головой погрузившись в прохладную стихию.
Он плыл стремительно и легко, с каждым движением все увереннее разбрасывая встречные волны сильными взмахами рук. Холодная вода моментально его взбодрила и освежила голову, воспаленную от горячей боли. Проплыв достаточно большое расстояние, он перевернулся на спину и замер на воде с раскинутыми в разную сторону руками, с наслаждением поддавшись убаюкивающей морской колыбели. Море плавно раскачивало его в разные стороны, щедро окатывая солеными брызгами, а он завороженно смотрел на небо – бескрайнее и бесконечное, как морская гладь. Тучи немного расступились, и сквозь них пробивалось наружу ослепительное солнце, раздвигая серую завесу своими неутомимыми лучами.
Его коснулось слабое дыхание ЖИЗНИ – робкое, несмелое и трепетное, как первый поцелуй. От внезапного желания видеть, чувствовать и осязать этот мир во всем его величии и красоте перехватило горло. Теплая слеза быстро проскользнула по щеке, коснулась губ и слилась с морем. Шлюзы раскрылись – и он больше не стал сдерживать безудержный соленый поток, брызнувший из глаз. Слезы свободно выливались на поверхность, как будто бы давно ждали своего часа, вымывали из глубины души накопленную боль и растворялись в воде, смешиваясь с морскими брызгами. Немного отпустило. Он сделал глубокий глоток свежего воздуха, отбился от крупной нахлынувшей волны и поплыл дальше, туда, где море соединялось с горизонтом в одну сплошную линию и растворялось с воздушным пространством. Волны усиливались и периодически накрывали его с головой, прохладный ветер вызывал легкий озноб, но он продолжал плыть навстречу распахнувшейся перед ним бездне, с откровенным удовольствием преодолевая сопротивление стихии и почти сдавшуюся физическую боль. Всплывая на самые крупные гребни волны, он испытывал пьянящий азарт игрока, боевую одержимость воина, триумфальный кайф победителя. Чем дальше он заплывал, чем больше баллов выигрывал у штормящего моря, тем сильнее разрасталось это желание Жизни, тем увереннее наливалось оно соками из природного источника. – Мы еще повоюем! – громко крикнул он в пространство и взлетел на волну, зависшую над ним пенящейся верхушкой.
Внезапная судорога настигла его на самом пике блаженства и резко скрутила его ногу. Вскрикнув от неожиданности, он потерял ориентацию, и его тут же накрыла с головой следующая волна. Он попробовал вынырнуть на поверхность, одновременно борясь с цепкой болью и пытаясь сделать хоть один глоток воздуха, но стремительно наступающие волны не выпускали его из своей западни, все глубже затягивая в смертельную воронку.
На секунду вырвавшись из водного плена, он закричал, но его крик тут же растворился в соленой воде. Не в силах больше сопротивляться, он расслабил руки. Последнее, что он увидел, прежде чем уйти в холодную темноту, была яркая, ослепительная вспышка света над его головой, появившаяся там, где край неба встречался с поверхностью моря.
Кто- то ласково, но настойчиво хлопнул его по щекам. Раз. Другой…Клим открыл глаза и, как в тумане, прямо перед собой увидел склоненное лицо незнакомца и его широкую, белозубую улыбку.
Он не сразу понял, где он, и что произошло. По телу разливалось блаженное тепло и истома, а само оно было легким и невесомым, как пушинка. Такое впечатление, что он отлично выспался после тяжелого дня. Клим приподнял голову и посмотрел вокруг. Все то же море, тот же мыс… Только солнце окончательно разогнало тучи и свободно сияло ровным золотистым светом. Вот его одежда, кем -то аккуратно сложенная на камнях… Непонятно откуда взявшаяся старенькая лодка со спущенными веслами на берегу... А сам он лежал на плотной подстилке, расстеленной на мелкой гальке, заботливо укутанный теплым ворсистым пледом. Клим протер глаза и привстал на руках.
– На вот, глотни! – Незнакомец, окончательно проступивший из тумана, протянул ему небольшую металлическую флягу. То ли виски, но ли какой-то бальзам на травах приятно обжег нутро и полностью прояснил сознание. Он все вспомнил.
– Это я тебя должен благодарить? – он протянул руку незнакомцу.
– Оставь. Ты мне ничего не должен. Я всего лишь выполнил свою работу как спасатель, оказавшийся в нужное время в нужном месте. – Тот сидел рядом на корточках и внимательно рассматривал Клима оценивающим взглядом как крупную добычу, только что выловленную из морских глубин. Чудной был этот спасатель: щупленький, неказистый, с внешностью хрупкого студента-ботаника. С виду молодой: лет двадцать – двадцать пять. Он отвел в сторону прядь светлых волос, выбеленных солнцем, и опять непонятно чему радостно улыбнулся. У него было интересное лицо: худое, но с очень правильными, пропорциональными чертами, покрытое легким бронзовым загаром, и необыкновенный цвет больших глаз – какой- то насыщенно-зеленый, ближе к лазурному, напоминающий оттенок сочной морской волны.
– А ты рисковый! – произнес парень, выкрутив свою мокрую рубашку, и тут же нацепив ее обратно на свое худосочное тело. – Не каждый полезет в воду при такой температуре, да еще и заплывет на большую глубину! Хорошо, что я был рядом ...
Клим тут же поймал себя на мысли, что как этот чахлик смог вытянуть из воды такого крепкого мужика, как он, и вообще – с каких это пор в таких диких и практически безлюдных местах водятся спасатели…
– Спасибо, дружище. Слушай, я сейчас без денег, но скоро приедет мой водитель, и я тебя щедро отблагодарю, – по- деловому начал Клим, – действительно – если бы не ты... Мои шансы приравнивались к нулю!
– Я же тебе сказал – ты мне ничего не должен! – мягко осадил его парень, продолжая на него смотреть таким любопытным и изучающим взглядом, от которого Климу стало немного не по себе, и он отвел глаза в сторону.
– Да ладно, не скромничай! Этим занятием на хлеб особо не заработаешь.
– А я и не зарабатываю – просто ответил спасатель. – Я выполняю свою работу.
– Ладно. Ты меня совсем запутал. – Клим нехотя сбросил теплый плед и торопливо набросил на себя прохладную одежду. – Студент? – спросил он, затягиваясь чуть отсыревшей сигаретой.
– Да. Вечный! – рассмеялся спасатель и, выбрав камень поудобнее, присел рядом с Климом.
– А факультет?.. Нет, стой, сейчас я сам угадаю, – предложил Клим, почувствовав азарт старого физиономиста. Умение определять по лицам характеры, способности и наклонности людей было одной из его коронных «фишек», которую он частенько применял в своей работе.
– История, философия или... Ботаника. – Сказал он после секундного размышления. – По поводу последнего – так это была шутка!
– Я оценил! – улыбнулся студент. – Ты почти угадал – и даже с ботаникой.
– Так ты такой продвинутый? – удивился Клим. – Значит, много знаешь.
– Иногда мне самому кажется, что даже слишком много, – посерьезнел спасатель, – так много, что даже не знаю, куда это все девать...
– Тогда делись, – великодушно сказал Клим. Его заинтриговало начало ненавязчивого разговора с этим случайным чудаком, которому он был еще и обязан жизнью.
– Место ты выбрал правильное, хорошее, – Ни с того ни с сего начал студент, сделав глоток из своей походной фляги. – Вот ты знаешь, что чуть не утонул на Божественной земле?
Клим неуверенно пожал плечами, и его собеседник продолжил. – Полуостров, где расположен нынешний Севастополь, в догреческие времена назывался Фиолент, то есть, «Божественная земля». Не удивительно, что на ней находится немало древних святынь, а главное – именно здесь расположена базовая линия пирамид – по-заговорщицки закончил фразу спасатель.
– Ну-ка, ну-ка! – оживился Клим. Он был любителем споров на тему «околовсяческих» явлений, которые всегда вызывали у него двоякий интерес.
– Крымское поле пирамид входит во взаимосвязанную мировую систему пирамид, образующих вокруг Земли энергоинформационный каркас, который существует еще с момента возникновения Земли – продолжил студент, поудобнее усевшись на шероховатом камне. – Так вот, связующие пирамиды находятся в узловых точках этого каркаса и, наподобие того, как сотовая система связи взаимодействует с приемо-передающими антеннами в определенных районах, работают как гармонизирующий эталон Вселенской базовой частоты на определенный регион. В этой сети, то есть, в мощном энергоинформационном поле, постоянно происходит Вселенский управленческий процесс, влияющий на все жизненные процессы, происходящие на Земле, включая гармонизацию уровня сознания людей.
Крым называют мистической тропкой во Вселенную, а его самые сильные космические каналы находятся вблизи Севастополя и Ялты – наибольшей концентрации крымских пирамид. А мы с тобой сейчас сидим в самом центре аккумулятора высших энергий – на Фиоленте.
– Я всегда чувствовал, что с этим местом что- то связано… – задумчиво произнес Клим.
– Конечно! – подхватил его собеседник, искренне обрадованный тем, что его поддержали. – Люди, прикасающиеся к священным тайнам крымских пирамид, не могут не ощутить высокочастотных вибраций этой земли, только вот реакция у них бывает разная: кто-то ощущает колоссальный прилив сил и энергии, а другие, напротив, упадок и обострение хронических заболеваний. Но это легко объясняется: если человек готов к переходу на новую ступень сознания, то внутренняя трансмутация неизбежна, а недостаток духовного потенциала личности всегда сопровождается энергетическим истощением.
– Как по-твоему, а у меня есть шанс на эту, как ее, …трансмутацию? – полушутя, полусерьезно спросил Клим у занятного собеседника.
– Думаю, да, – ответил спасатель, продолжая его рентгенировать своими малахитовыми глазищами. – Особенно, если у тебя здесь возникло много жизненноважных вопросов, которые ты долгое время упорно от себя отгонял.
– Ну, допустим, возникло, – ответил Клим, не отводя взгляда от его пронзительных глаз. – А ответы на них тут тоже выдаются?
– Вселенная всегда отвечает на внутренние просьбы каждого человека, присылая в его жизнь необходимые послания и нужных людей, которые помогают в решении тех или иных задач. Это – универсальный закон. Главное – твоя личная готовность к переменам, Клим.
– А откуда ты знаешь, как меня зовут? – Клим моментально насторожился. Вроде, еще не успели представиться друг другу, да и документы его остались в машине...
– Ах, да, извини, я не успел представиться... – Он как будто бы прочитал его мысли. – Очень рад нашей встрече. Я – твой Ангел-Хранитель! – Лучезарно улыбнулся спасатель и протянул ему свою тонкую руку.
Клим ошарашенно посмотрел на чудака, а потом громко рассмеялся. – Ну, студент, ты даешь! Молодец – развеселил...А ты, оказывается, не только очень умный, но еще, как я погляжу, и очень скромный! Хотя, если так разобраться, ты действительно в какой-то степени мой ангел-хранитель, ну, как профессиональный спасатель, выловивший меня в последний момент...
– Если точнее, то СПАСАТЕЛЬ, – с легкой улыбкой поправил чудак и просто добавил, как будто бы речь шла о самых обыденных вещах.– Это моя официальная должность, а по иерархии я значусь как Посланник. Хотя, если честно, – доверительно сказал он, близко наклонившись к Климу, – мне не нравится ни первое, ни второе определение. Первое звучит почти как Спаситель, но это – привилегия нашего Высшего Руководства, а второе – «Посланник» – у меня ассоциируется с какой- то вынужденной миротворческой акцией или разовой миссией милосердия. А вот Хранитель – совсем другое дело! И по смыслу, и по содержанию.
– Ну, хорошо, Хранитель, – подхватил забавную игру Клим. – А звать-то тебя как?
– По – древнееврейски – Малакх, по – гречески – Анжелос, но ты зови меня проще – Гел.
– Слушай, я ошибся, – серьезно сказал Клим, с трудом сдерживая улыбку. – Я беру назад свои предположения о ботанике. Ты что, из церковно-приходской школы, или из театрального института? Классно это у тебя получается! Будь я мнительной и экзальтированной особой, сто процентов – поверил бы!
– Да у меня пока еще мало что получается, – искренне вздохнул студент, – Но очень надеюсь, что получится. Вместе с тобой.
– Слушай, а ангелы-хранители – это те, которые при рождении даются? Клим не спешил прерывать странную беседу. Свежий воздух, чудесное место и фантазер-оригинал почти полностью отвлекли его от тяжелых мыслей и развеяли тоску вместе с головной болью, которая, наконец, окончательно приутихла.
– Совершенно верно, – утвердительно кивнул спасатель.
– Значит, ты – мой персональный телоХранитель? Что ж ты так слабенько работаешь? – съязвил Клим.
– Это ты о своей болезни? – переспросил спасатель. – Ты сам взял ее на себя. Это – следствие, а первопричина имеет давнюю кредитную историю, в которую я не имел права вмешиваться.
– А ты откуда знаешь?! – Местный «сэнс», что ли… – мелькнуло у Клима.
– Состояние человеческого тела, его физического и душевного здоровья является зеркальным отражением жизненной философии человека. – Как ни в чем не бывало, продолжил странный собеседник.
– Слушай, не грузи! – со злостью отмахнулся Клим, – У меня – рак.
– Знаю, – мягко сказал чудак, спокойно выдерживая натиск его стальных сверлящих глаз. – Ты слишком много злишься и зря обижаешься. Вон уже какую цепочку себе накрутил!
– Какую еще цепочку? – Уже более миролюбиво спросил Клим. Кто его знает, а вдруг этот крымский «гуру» действительно что-то соображает?...
– Обида – это долго сдерживаемый гнев – на себя, на других, на жизненные обстоятельства. Самое опасное в ней то, что однажды она внедряется в тело, как правило, в одно и то же место и, разрастаясь, начинает его разъедать, что может обернуться всевозможными опухолями. Дойдя до критической черты, скрытый гнев вызывает злобу, а злоба рождает злую болезнь – рак.
На самом деле, жизнь справедлива, Клим, просто нужно понять ее правила игры. А правило номер один – умение ПО-НАСТОЯЩЕМУ быть СЧАСТЛИВЫМ.
Клим поднялся с нагретой подстилки и подошел к морю, разминая затекшие от длительного сидения ноги. День клонился к закату и, казалось, что вся окружающая природа готовилась к встрече ночного покоя: унялись волны, приутих строптивый морской ветер, смолкли голосистые чайки... Меланхоличный шум прибоя и звенящая тишина приятно обволакивали тело и расслабляли напряженные нервы. У него не было сейчас особого желания вступать в долгую дискуссию и полемику, тем более, о болезни и о счастье...
– Да что ты знаешь о счастье, философ? – неожиданно для себя спросил Клим, резко обернувшись к собеседнику. Тот в задумчивой позе сидел на камне и отвлеченно наблюдал за тем, как сонные волны лениво разбиваются о грот. – Я не знаю, чему там тебя научили на вашем философско-богословском факультете, но понятие счастья относится к одной из ведущих иллюзий человечества. Это призрак, омана, мираж в пустыне; повод, чтобы отвлечь мозги от привычных вещей. Счастье – это такая же размытая абстракция, как и любовь, не имеющая ни определения, ни состояния, ни конечной цели, и придуманная человечеством исключительно для того чтобы такие мечтатели, как ты, не остались без пищи для размышлений.
– Только что ты сказал ключевую фразу – привычные вещи, – спокойно произнес спасатель и бросил в воду маленький круглый камень. – А ведь они и есть мираж, как эти круги на воде, созданные по движению человеческой руки: появились – и тут же исчезли. А вот СЧАСТЬЕ – это определенное информационно-энергетическое состояние души, которое... Ладно, давай все по очереди.
Вот скажи, Клим, тебе знакомо томление души? Беспричинная хандра, глубокое уныние и смертная тоска, появившаяся из ниоткуда и накрывшая тебя своим тяжелым покрывалом? ...Можешь не отвечать – я и так знаю ответ. А ведь в этом состоянии время от времени находятся все смертные, которые годами живут под этим одеялом и боятся высунуть нос наружу, чтобы не увидеть там истинную причину происходящего. Да, им тесно, душно и неуютно, но они к этому ПРИВЫКЛИ! Привычка – один из самых страшных и разрушающих наркотиков нашего времени. Конечно, проще толкаться в душной и тесной комнатке своей старой жизни, заполненной привычными вещами: страхами и фобиями, ставшими уже раритетными, традиционными и пустившими корни в саму душу мыслями типа «Судьба у меня такая», «Не всем же должно повести в этой жизни», «Значит, так сложилось...», «А другие как живут?» Тысячи поколений старались над созданием разрушительной и смертоностной МАШИНЫ ПРИВЫЧЕК и УСЛОВНОСТЕЙ, которая перемолола в своих жерновах миллионы жизней и судеб, не говоря уже о самих душах!
Безусловно, все эти томления, переживания, грусть, тоска и прочий душевный мусор могут быть вызваны целым рядом причин: проблемы на работе, увольнение, сокращение, развод, безденежье, болезнь, отсутствие любви, измена, предательство и – просто скучно жить!
Но это все – побочные явления и всего лишь следствия отсутствия самой главной причины: СЧАСТЬЯ.
– Толковый ты парень, Гел, или как там тебя... – сказал Клим, внимательно выслушав своего собеседника. – Когда я был в твоем возрасте, я тоже подобным образом мечтал, рассуждал, анализировал, верил... Но жизнь берет свое. Я повзрослел и понял, что все гораздо сложнее, или, наоброт, проще. У каждого свое понимание счастья. Иногда для его ощущения бывает достаточно самую малость – получить неожиданную прибавку к жалованию или выиграть в случайную лотерею.
– Счастье не может выдаваться маленькими порциями и зависеть от удачного приобретения: денег, работы или любимого человека. Рано или поздно пройдет и это: деньги могут закончиться, работа – поменяться, а любимый человек – элементарно разлюбить. Вот все и возвращается на круги своя. И опять знакомое до доли томление, поиски утраченного рая и щемящее чувство тоски от растворившегося состояния блаженства...
– Э-э-э, друг, я тоже когда-то пытался найти дорогу в утерянный рай и даже – повести за собой все человечество, освещая им путь собственным горящим сердцем, – усмехнувшись, перебил его Клим, – Все прошло. Как выяснилось, человечеству в одну сторону, мне – в другую, а законы бытия нельзя изменить…
– Можно, если сделать СЧАСТЬЕ непроходящим состоянием в жизни... Чему ты улыбаешься? Что, уже представит себе вечно блаженное выражение лица юродивого с приклеенной и глупой улыбкой?! Нет, все иначе. Открою тебе один секрет, Клим, – от воодушевления морские глаза собеседника загорелись ярким зеленым огнем. – СЧАСТЬЕ МОЖНО СДЕЛАТЬ ЛИНЕЙНЫМ, ПРОДОЛЖИТЕЛЬНЫМ СОСТОЯНИЕМ ТВОЕЙ ЖИЗНИ И ГАРАНТОМ ТВОЕГО ДУШЕВНОГО РАВНОВЕСИЯ!
– Например?
– Пример? Запросто! – весело ответил чудак и, поднявшись с камня, встал рядом с Климом возле самой кромки моря. – Вот, смотри, в своем неизменном состоянии счастье будет напоминать ровную, спокойную и гладкую поверхность бескрайнего, чистого и синего моря, на которое можно смотреть до бесконечности и наслаждаться его покоем и величием. Иногда на этом море появляются игривые и шальные «барашки», вон как те, которые виднеются вдали... Это – периодические всплески, похожие на амплитудные колебания, вызванные взрывом положительных эмоций и колоссальным выбросом эндорфинов – гормонов радости. В эти «барашки» можно смело и с удовольствием нырять с головой, позволяя себе переживать великолепные моменты бешеной страсти, состояние пылкой влюбленности, мгновения пьянящего головокружения от достигнутого успеха и внезапной победы. Все это – необходимый человеческому организму «душевный оргазм», подобный яркой вспышке и приносящий огромную пользу всему организму. Но этот оргазм не может длиться вечно! На смену ему опять приходит чистая и спокойная гладь УМИРОТВОРЕНИЯ, РАДОСТИ И ПОКОЯ, только что получившая в свои бескрайние просторы еще одну золотую рыбку твоих драгоценных чувств. Коллекционируй эти сокровища и периодически наслаждайся игрой с «барашками», пока они не выровняются и не сольются с ровной поверхностью чистого моря твоей жизни.
– Это и все? – удивленно спросил Клим.
– Не торопись! – остановил его чудак и тут же терпеливо продолжил: – А теперь представь, что ты – полноправный хозяин своего моря. Поэтому только в твоих силах не допустить на нем разрушительного шторма, который может принести хаос и взбаламутить чистую воду, выбросив на берег кучу мусора, мутные водоросли и растерзанные останки твоих драгоценных золотых рыбок. Но это еще полбеды! Если огромная штормовая волна накроет тебя с головой, закружит в смертельной воронке и потянет на дно, то ты можешь не успеть вынырнуть на поверхность, чтобы глотнуть спасительный воздух и навсегда уйдешь под воду.
Не позволяй штормить своему морю, чтобы не нарушить его благодатную и ровную гладь, следи за его порядком, охраняй его спокойствие. Волны депрессий, тоски, неверия, обиды, самобичевания, злобы, ярости, зависти и гнева – одни из тех негативных и разрушительных эмоций, которые вызывают настоящее кораблекрушение человеческой жизни.
– Говорить всегда легко, а вот сделать…– ухмыльнулся Клим.
– Вселенная не знает, что значит – не умею. Божественная мудрость и законы Мироздания всегда были доступны для всех. Они в духе каждого человека, НУЖНО ЛИШЬ ОТЫСКАТЬ ИХ В СВОЕМ СЕРДЦЕ…
– Ну а смысл в чем, философ, в чем смысл? – взорвался Клим, нарушая звенящую тишину, – Мне все равно скоро КОНЕЦ, или ты чего- то так и не понял?
– ТО, ЧТО ГУСЕНИЦА НАЗЫВАЕТ КОНЦОМ СВЕТА, СОЗДАТЕЛЬ НАЗЫВАЕТ БАБОЧКОЙ, – медленно, тихо, но очень убедительно произнес спасатель. – Кстати, это не я придумал, а один очень мудрый человек, не по наслышке знакомый с законами трансформации…
– О-о– о! – утомленно простонал Клим, поднимаясь с прохладной земли. – Уже и трансформация какая-то началась! Ты что, начал преждевременную подготовку к сессии, и хочешь сейчас повторить все выученные билеты?
– Трансформация еще не началась. ПОКА. – Как ни в чем не бывало, мягко улыбнулся студент, пропустив мимо ушей последнюю колкость. – Но есть надежда, потому что, как говорится, когда готов ученик, тогда и появляется Учитель…
– Это ты, что ли? – иронично вставил Клим и хотел было продолжить…
Откуда-то сверху раздались громкие и настойчивые гудки автомобиля. Клим подошел к подножью горы и рассмотрел на вершине фигуру своего водителя, который пытался его высмотреть среди прибрежных скал.
– Клим Александрович, вы где? – закричал Ильич, подбежав к самому выступу. – Вы в порядке?
– В полном! – отозвался Клим. – Жди меня наверху – я сейчас поднимусь.
– Помощь нужна? – участливо спросил водитель, – а то я уже начал не на шутку беспокоиться – вы мне долго не звоните, а ваш мобильный оказался вне зоны доступа. Вот, приехал вас искать!
– Нет, нет, все нормально! – крикнул Клим и повернулся, чтобы попрощаться со спасателем. Он не поверил своим глазам: берег был пустынным, а на том месте, где пару минут назад стояла причаленная лодка, как ни в чем не бывало, беззаботно плескались волны.
– Эй, студент! Ну и шутки у тебя...Я ухожу! – позвал Клим в тишину, предположив, что чудак таким образом продолжает свои странные игры.
– Философ, выходи! Хочу тебе еще раз спасибо напоследок сказать! – морщась от холода, он зашел по колено в воду и попытался заглянуть за большие валуны, выглядывающие из воды. Ответом по-прежнему был размеренный шелест моря и ленивый крик редких чаек, пролетающих над волнами.
– Просто фантастика! – Клим раздосадованно пожал плечами и, повыше закатав намокшие брюки, начал подниматься на гору.
– Вы там что-то потеряли? – спросил Ильич, когда Клим вскарабкался наверх. – Я видел, как вы бегали по берегу.
– Да. Человека. – Ответил Клим, переводя дыхание после тяжелого подъема. – Кстати, ты не заметил, куда он делся?
– Кто? – удивился Ильич. – Кроме вас внизу никого не было – пляжный сезон-то уже закончился!
– Да ладно – никого не было! – хмыкнул Клим и потянул ошарашенного водителя к самой кромке скалы. – Хочешь сказать, что ты отсюда ничего не видел? Вон там, возле берега, стояла спасательная лодка. А вон там, где сидел я, был еще один человек – худощавый такой, щуплый с виду парень. Ну и?
– Да нет, Климентий Саныч, – простодушно ответил Ильич, – я же говорю, что никого я не видел. А когда это было?
– Ты что, издеваешься? – взвился Клим. – Я несколько часов проговорил с этим человеком, и общался с ним до тех пор, пока ты не приехал!
Водитель промолчал, поскольку это был как раз тот случай, когда ему действительно нечего было сказать. Клим почувствовал, как его освеженный рассудок вдруг резко начал мутнеть. – Или вокруг меня сплошные идиоты, или... я сошел с ума! – пронеслась спонтанная мысль и застряла в голове.
– А где это вы так вывалялись? – добродушно заметил Ильич, заботливо отряхивая пиджак шефа. – Ох и налипло тут на вас всякого – песок, репьяхи, водоросли, даже перья какие- то! – Ну что, чайки не нападали? – пошутил водитель, сдувая в сторону небольшое перо цвета чистого снега.
– Климентий Саныч, с вами точно все в порядке? – с тревогой в голосе переспросил Ильич, глядя на молчаливого босса, который остановившимся взглядом смотрел в одну точку – туда, на берег, где совсем недавно стояла спасательная лодка.
– Так, говоришь, ничего не видел? – вдруг угрожающе спросил Клим, прищурив стальные глаза. – Значит, по- твоему следует, что я сошел с ума, да?!
– Ну что вы, шеф! – испуганно замахал руками Ильич, прекрасно знакомый с крепким нравом своего хозяина. – Я мог и ошибиться! Знаете, как иногда зрение подводит?
– В том то и дело, что НЕ ЗНАЮ! – рявкнул Клим и быстро направился к машине. Ему захотелось домой. И как можно скорее.
По пути в Киев он заснул быстро – под тихую колыбельную мурлыкающего дигателя и под ненавязчивое мелькание придорожных огней. Он спал крепко и без сновидений, как обычно спит каждый здоровый человек, не терзаемый физической болью и тяжелыми мыслями. Единственное – прежде чем провалиться в благодатную нирвану, ему на секунду привиделись пушистые морские «барашки», плавно и легко покачивающие лодку с надписью «Спасатель», и лицо ее странного хозяина – одухотворенное и светлое, похожее на старинные иконные лики из маленькой приходской церквушки, в которую его водили пару раз в далеком детстве…
 |
Анна Ясная – психолог, эвдемотерапевт, сертифицированный специалист по Холодинамике, член Европейской профессиональной психотерапевтической Лиги, основатель и руководитель Всеукраинского проекта духовного возрождения нации «Территория Счастья», журналист, писатель, автор психологического бестселлера «Перекресток» |
